Логос российского государства и дефицит политической рациональности в совр. России: итоги семинара

Чрезвычайно важной и актуальной теме был посвящен очередной интеллектуальный семинар, прошедший на Социологическом факультете МГУ 28 сентября. Тема его звучала как «Логос российского государства и дефицит политической рациональности в современной России».  В двухчасовой дискуссии приняли участие эксперты Центра консервативных исследований МГУ и Центра геополитических экспертиз, студенты и аспиранты Социологического факультета МГУ, а также гости из других вузов страны. С базовым докладом, во многом задавшим тон дальнейшему обсуждению, выступил профессор Александр Гельевич Дугин.

В самом начале своего выступления профессор пояснил, почему тема политической рациональности или политического Логоса становится столь актуальной как для современной России, так и для всего мира. По мнению ученого, именно дефицитом полноценного Логоса в российском политическом пространстве можно объяснить абсолютную невнятность большинства политических партий и движений, всей управленческой элиты. В целостную логическую модель, таким образом, не укладываются «тандемократия», отстранение с поста мэра Юрия Лужкова и многое другое. Объясняется это тем, что «русское сознание еще не справилось с понятием логоса, русская культура в принципе к Логосу не подошла. Русская социальность, русская политическая мысль пока существовали  в преддверие Логоса».

Начал же докладчик с раскрытия всей полноты понятия Логос и драматизма его восприятия на микро- и макроуровне, уровне отдельной личности и государства. Так, ссылаясь на работу Гегеля «Феноменология духа», Дугин сформулировал определение: «Логос – это то, что противоположно Естественному сознанию». Именно в этом противопоставлении Естественное сознание противоположно Логосу. Соответственно, человек, не переживший пронзительного опыта Логоса, по Гегелю, – носитель Естественного сознания. Такому же сознанию свойственно полное отождествление воспринимаемого органами чувств мира с законченной реальностью. Лишь Логос подвергает основательной критике факт восприятия окружающих вещей и начинает сомневаться в их реальном бытие.

Логос полностью противоположен Естественному сознанию. Он бросает ему фундаментальный вызов, разрывает его и подвергает основательной критике. Логос является другим по отношению к Естественному сознанию. Идея или Логос не может принадлежать кому-то, она не чья-то, она существует вместо вещи, до вещи, это нечто трансцендентное по отношению к чувственно воспринимаемому объекту. И субъект, и объект находятся за пределами психики. Именно логос порождает саму субъект-объектную пару, как независящую от естественного интенционального сознания.

Такой Логос, направленный против Естественного сознания, лежит в основании философии, науки, любой теологии. Логос – система координат, не данная нам в естественном опыте.

Далее Дугин постарался применить такое понимание Логоса ко всей политической системе, государству и обществу. По мнению профессора, Логос, разрывая естественное сознание, утверждает в аморфном до этого обществе диалектику господин – раб, мгновенно иерархизирует всю социальную систему. Само государство – это выражение Логоса. Не бывает государства без Логоса или идеи, которая напрямую проявляет себя через власть. Это верно в том смысле, что не бывает государства без власти. По Гегелю, государство и есть выражение абсолютной идеи, оно – политическая форма идеи. Если государство не осуществляет насилия – это не государство, утверждает Дугин. Не бывает государственной идеи, потому что государство – это и есть идея. Государство – это трансцендентная надстройка над обществом. Общество же тяготеет к Естественному сознанию. Поэтому атрибуты государства: образование, война, теология, наука, полиция.

Отсюда вытекает и представление о политической элите. Государственная элита является, согласно Дугину, концентрированным выражением идеи. Если же она таковой не является, то мы сталкиваемся с явной дисфункцией всей системы управления, а само государство, которое управляется такими элитами, отсчитывает последние дни своего существования. Массы в любом государстве являются носителями Естественного сознания, они являются «рабами». Те, кого такое положение дел не устраивает, становятся или пытаются стать частью элиты, которая мыслит принципиально иными категориями Логоса. Элиты в функциональном смысле умны, а массы – глупы. Элита во всех смыслах дифференцирована по отношению к массам и должна зачастую действовать полностью противоположно: «если элите  хочется есть, она должна поститься; если элите хочется поститься, она должна обжираться; если элиту тянет к противоположному полу, она должна отказываться от этого; если не тянет – должна, наоборот, двигаться в этом направлении; если элиту тянет на войну, она должна сидеть дома…»

Элиты сначала устанавливают с помощью воли к власти власть над собой, а затем – над массами. Это характеристика любого государства: традиционного или современного. Если элиты не являются чем-то принципиально иным по отношению к массам, то такое государство стремительно исчезает с мировой арены. Такую динамику можно проследить в мировой истории со времен античности до наших дней. Когда люди из народа проникают вверх – в элиты, они приносят с собой естественное сознание. Поэтому наверху политической пирамиды не должно быть «наших».

В современных условиях России, резюмирует профессор, дело обстоит именно так. То есть проблемы у нашего государства начинаются из-за неясности формулировки Логоса элитой для самих себя и для масс. Таким образом, отсутствие Логоса в российском государстве можно объяснить либо инерцией постперестроечного коммунистического запала, сколотившего мощное и полноценное государство в XX веке, либо наличием в актуальной элите сокрытой части, которая по-настоящему инициирована (от Инициация) Логосом. В этом и таится главная опасность для государственности в целом: если массы распознают, что ими правит не идея, а такие же представители естественного сознания, как и они сами, то такая элита будет в одночасье сметена. 

Мысль Александра Дугина постарался подхватить эксперт Центра консервативных исследований МГУ Михаил Мошкин. В своем докладе он реконструировал понимание Логоса, идеи или эйдоса со времен античности. Понимание идеи как некоей трансцендентной инстанции, которая оказывает преобразующее влияние на субстанцию и придает ей форму, по мнению докладчика, фиксируется еще у досократиков. В данных концепциях эйдос – образ или, точнее, прообраз, вещи трактуется как организация, фиксация вещи. Эйдос оформляет вещь. Вещь есть результат воздействия активного начала, логоса, на субстанциональное пассивное начала, архэ. Логос, являющий собой закономерность мира, несет в себе эйдос, образ будущей вещи.   

У Платона, с которым, собственно, и принято связывать понятие «идеи», эйдос понимается не только как то, что придает вещи «наружность», но и как имманентный способ бытия вещи, то, благодаря чему она есть. Совокупность прообразов, идеальных и вечных образцов составляют собой трансцендентный мир идей. Мир, согласно Платону, есть тень идеи, продукт идеи, дитя идеи.

Тот же подход можно проследить и в немецкой классической философии. Так, Гегель в своей «Феноменологии духа» (Phänomenologie des Geistes) трактовал все существование мира как процесс самораскрытия Абсолютного Духа, самопознание его в процессе истории. Все конфликты есть столкновения идей, которые в свою очередь являются отдельными аспектами репрезентации Абсолютного Духа.

Идея, по мнению докладчика, одухотворяет историю и предопределяет ее. Отношение земного и небесного, изложенное в сочинении Блаженного Августина «О граде Божьем», сконфигурировало всю топику католической идеологии и практики, под знаком которой прошла история романо-германского средневековья. Идеи Просвещения, изложенные на бумаге французскими энциклопедистами, в самом скором времени воплотились в Декларации независимости США, а затем и в самом факте существования этого государства, с которым мы вынуждены считаться и сейчас. Те же просвещенческие идеи обрели воплощение и на баррикадах Французской революции, которая изменила всю дальнейшую историю человечества.

К такого рода идеям, кардинальным образом переформатировавшим не только сознание людей, но и политическую карту мира, относится, по мысли докладчика, германская «народническая» («фёлькиш») идея, концепция Москвы – Третьего Рима старца Филофея, еврейский Иерусалим, столетиями до образования в XX веке государства Израиль существовавший в сердцах тысяч евреев.

Рассматривая воплощение идей в русской истории, Михаил Мошкин утверждает, что речь можно вести не об энтелехии, но о гетеротелии: хотели одного, а получили другое, «вышло вовсе и не так», или, по гениальному выражению Черномырдина, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Почему так происходит? – задается вопросом докладчик.

По его мнению, понимание идеи, эйдоса, взаимодействия между рационально-волевым субъектом-логосом и объектом-субстанцией существует в рамках западноцентричной парадигмы. Это то, что предлагает западный логос. Но можно отрешиться от того, что отнюдь не является mathesis universalis, а есть лишь один из способов видения мира, и обратить внимание на то, что предлагают незападные логосы. Есть совершенно иные способы того, как воспринимающий субъект что-либо воспринимает.

Условно восточный, а точнее чань-буддистский или дзен-буддистский духовный праксис предлагает такой метод познания, который в идеале должен привести к достижению мыслящим субъектом своей самости – коан. Европейскому уму коан на первый взгляд покажется задачей или заданием, выражающим собой некую идею, о которой следует помыслить.

Мошкин приводит примеры некоторых классических коанов:

1. Учитель Уммон поднялся на кафедру и сказал:

"Однажды Васубандху превратился в посох из каштанового дерева, ударился о землю, и при этом бесчисленные будды, сколько их ни было, избавились от словесных оков!

Произнеся эти слова, Уммон ушел. 

2. Однажды Уммон спросил сам себя:

"Как нам сделать нашу религию правильной?"

И тут же ответил: "Му!"

Попытка помыслить коан логически неизбежно ведет к противоречию – они для того и задуманы. Коан это не повествование, это даже не текст, в который можно «вчитать» какой-то смысл. Коан внутренне пуст, это лишь приглашение к прекращению деятельности ума. Учителя дзэн говорят: если ум ученика достаточно «зрелый», то однажды блуждания ума затихают, и остается лишь коан. В этот момент коан и ученик - целое, ученик испытывает сатори – проблеск трансцендентной реальности, прорыв к Абсолютно Иному.  

По мнению докладчика, те идеи, которые предлагалось помыслить русскому социуму, русской структуре в XX веке, воспринимались структурой как коаны, которые нельзя понять, но можно «прочувствовать нутром», пережить озарение и что-то воплотить. Рациональный дискурс марксизма редуцировался до коанов: «Учиться, учиться, учиться», «Три источника и три составные части», «Истмат и диамат», «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Из этого прошедший большевистское сатори народ делал «вывод», что Ленина надо мумифицировать и положить в мавзолей, Сталина сделать живым царем, и запустить человека в космос.

Те «идеи», которые генерируются нынешними носителями государственного логоса, по мнению Мошкина, – это уже коаны в чистом виде. Это сообщения, которые априори пусты, их воплощение в эйдосе невозможно:

«Удвоение ВВП», «План Путина», «Стратегия-2020», теперешняя «Модернизация» - это бессодержательное предложение, смысл которого невозможно постигнуть. Поэтому «Модернизацию» следует рассматривать не как рационалистически-западническую платоновскую идею, но как восточный дзэнский коан. Не вдумываясь, но вглядываясь в «модернизацию», созерцая ее, адресат этой псевдо-загадки – народ может пережить просветление, и постигнуть истинную природу себя. Ответ может быть каким угодно, поскольку для просветленного ума не имеет значение формальное содержание коана. Например, понять, что никакой модернизации нет и быть не может, история повторяется, а время движется по кругу.

Мысль Михаила попытался продолжить директор Центра геополитических экспертиз Валерий Коровин. На его взгляд, государство воспринимается подавляющим большинством русского народа как некий рационально действующий инструмент – инструмент достижения определенной цели. Примером полной и всеобъемлющей рациональности, на взгляд эксперта, является американское государство. Сравнивая российскую элиту с американской, стороннему наблюдателю становится ясно, что в российской рациональности не достает.

Наибольший подъем в российской государственности исторически был всегда освящен нематериальными трансцендентными целями, на что можно возразить, приведя в пример атеистический Советский Союз. Но, по мнению Валерия, коммунистический проект был эсхатологическим, нацеленным на определенную коммунистическую утопию, следовательно, он был альтернативно религиозным, а не антирелигиозным. Такую эсхатологическую рациональность сменила сейчас радикально иная – рациональность наживы, которой живет значительная часть политического класса. Но подобная рациональность, что интересно, дает сбои гораздо раньше, чем эсхатологическая. Это и наблюдается на современном историческом этапе в России.

С другой стороны, «своими парнями» традиционно хотят казаться именно американские политики. Такая форма десакрализации власти пародируется и нашей элитой. В качестве примера Валерий приводит «блогера» Медведева, «автомобилиста» Путина и «футболиста» Грызлова. Подобная форма поведения моментально низводит верхушку нашей политической элиты до уровня масс, до уровня Естественного сознания.

Что в современных российских элитах абсолютно иррационально, так это страх перед любой формой конфронтации с массами, с естественным сознанием широких слоев населения и, в итоге, со своим собственным. Завершая свой доклад, Валерий Коровин заметил, что массы в любом случае поддержат элиты, пойдут на огромные жертвы и самоограничения, если последние выдвинут для реализации эсхатологический проект, апеллирующий к нематериальным и религиозным ценностям.

В качестве последнего докладчика выступил аспирант кафедры Социологии международных отношений Андрей Коваленко. В своем докладе «Новые формы политической рациональности на Западе» он постарался подвести черту под предыдущими выступлениями и вкратце обозначить основных философов и политологов, занимавшихся проблемой политической рациональности на Западе.

К числу таких классиков относится немецкий политический философ Дольф Штернбергер. Политическую рациональность он фундаментально осмыслил в книге «Три корня политики» 1978 года издания. По его мнению, исторически существовало не более трех форм политической рациональности, на основе которой строилась та или иная политическая система. К их числу относятся:

1.      Аристотелевская или антропологическая рациональность. Ей свойственна ориентация на имманентное аспект блага членов общества, то есть финальной целью такой политики является счастье жителей полиса, государства или империи.

2.      Макиавеллистская или демонологическая рациональность. К ней относится любая политика, осуществляемая государем или узкой политической верхушкой, если сохраняется власть. Сама же власть понимается как главная и единственная ценность, из которой по необходимости вытекают порядок, отсутствие бунтов, стабильность политической системы.

3.      Политическая рациональность блаженного Августина или эсхатологическая рациональность. По мнению Штернбергера, прямыми и единственными продолжателями этой линии политической рациональности в Новое время являлись Карл Маркс и Владимир Ленин. Она же является самой опасной.

В отечественной политической науке проблему политической рациональности полнее всего раскрыл доктор философских наук, ведущий научный сотрудник ИФ РАН Игорь Иванович Кравченко. В своей работе «Бытие политики» он предложил всего два типа возможных ориентаций политической рациональности, направленной на осуществление какого-либо проекта:

1.      Порождение утопии

2.      Преодоление и вытеснение утопии

Других типов рациональности, по мнению Кравченко, существовать не может. Политическая система ориентирована либо на создание утопии и ее достижение, либо на максимально возможное ее преодоление.

Наконец, последним ученым, чьи рассуждения о рациональности вошли во все российские и зарубежные учебники социологии, является немецкий социолог Макс Вебер. Среди прочих типов деятельности он особо выделял целерациональное и ценностно-рациональное действия. Для первого, если рассматривать в качестве субъекта деятельности государство, характерна рациональность в достижении поставленной цели, для второго отстаивание ценностей является абсолютным императивом, даже если это мешает осуществлению тех или иных практических целей.

На основе обозначенных типов рациональности, по мнению докладчика, можно сделать вывод о разнородных типах дисфункций рациональности на Западе и в России. Так, для России характерна дисфункция эсхатологической и утопической рациональности. Огромные народные массы, живущие, по определению профессора Дугина, естественным сознанием, просто неспособны за несколько десятилетий перестроиться с достижения утопии на ее преодоление, на ориентацию к собственному счастью. Финальные цели и трансцендентные ценности на всех этапах истории России были надиндивидуальными, что создает существенные трудности для адаптации к аристотелевской рациональности, ориентированной на элиминирование эсхатологических целей и ценностей.

На Западе также существует своя ценностно-рациональная и целерациональная политика, которая дает похожие сбои, но абсолютно по другим причинам. Политические элиты на Западе, по мнению Коваленко, на самом деле готовы отстаивать права человека и либеральные ценности, и в этом смысле США, Франция или Великобритания являются классическими идеократиями, Логос которых является либерально ориентированным. Соответственно, если в России дает сбой эсхатологическая рациональность, то на западе (возможно, еще сильнее) «сбоит» либеральная рациональность. Так, например, отцы отцы-основатели США и классики либерально-капиталистической мысли не могли и помыслить, что утверждение либерального Логоса вызовет через несколько столетий парады сексуальных меньшинств, эксперименты над человеческой физиологией, фатальный демографический провал. Таким образом, политическая рациональность на Западе заходит в тупик, из которого ей не удастся выбраться, не подвергнув критике фундаментальные положения либерально-капиталистического государствообразующего Логоса.