Очерк истории русского консерватизма

Выступление главного специалиста Центра по разработке и реализации межархивных программ документальных публикаций федеральных архивов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) д.и.н. Александра Репникова на круглом столе "Консерватизм как принцип: от социальной идеи к философии русского общества"

Я с большим интересом выслушал доклад Александра Гельевича. Но сразу оговорюсь, что здесь практически нет пересечений, хотя, в общем-то, направления будут схожи.

Сразу же оставим в стороне экзотические версии о том, что консерваторы были в языческой Руси, о том, что первым консерватором был монах Филофей и так далее. Давайте все-таки будем исходить из того, что как общественно-политическое течение консерватизм зародился в начале XIX века. Он во многом являлся реакцией на события Французской революции. Особую роль в становлении консерватизма сыграла война 1812 года. Почему? Да, потому, что необходимость противодействия вторжению армии Наполеона приводит к складыванию так называемой «русской партии», лидерами которой стали великая княгиня Екатерина Павловна, великий князь Константин Павлович, вдовствующая императрица Мария Федоровна, а также такие известные лица как Аракчеев, Шишков, Ростопчин, Карамзин, Глинка. Основные принципы русского консерватизма как общественно-политического течения формируются именно в конце XVIII – начале XIX века. И формируются они в произведениях князя Щербатова и в работах историка Карамзина. Далее они получили развитие уже в рамках знаменитой теории «официальной народности» и в учении славянофилов.

В раннем консерватизме начала XIX века современный историк, мой коллега Аркадий Юрьевич Минаков выделяет несколько течений. Более подробно с работами Минакова можно ознакомиться на сайте Международной ассоциации по изучению консерватизма, которая действует при Воронежском государственном университете уже несколько лет. Там периодически проходят конференции, выпускаются сборники на эту тему. Вот сейчас подготовлена энциклопедия «Русский консерватизм», достаточно объемная (150 авторских листов). В работе над энциклопедией участвовали преподаватели, исследователи, представители крупнейших вузов России, в том числе Московского государственного университета. И поэтому здесь я не буду полемизировать с этой типологией, я просто хочу вам ее предложить как некую данность. Итак, Аркадий Юрьевич выделяет следующие течения в раннем консерватизме: церковное, православно-самодержавное, русское националистическое, масонское и католическое.

Видными представителями церковного течения, по мнению Минакова, были митрополиты Платон (Левшин) и Серафим (Глаголевский), архимандрит Фотий (Спасский). Для этого течения характерна поддержка государственной власти, кроме тех случаев, когда со ее стороны возникала угроза чистоте веры. Церковный консерватизм также был связан с течением светского, православно-самодержавного консерватизма, представителями которого были адмирал Шишков и Михаил Леонтьевич Магницкий. Согласно взглядам представителей этого течения, православие имело характер идеологии. Воззрения этих мыслителей охватывали широкий спектр общественно значимых проблем. Здесь и постановка вопроса о национальном образовании, о характере подлинно самодержавной власти, об отношениях церкви и государства; рассмотрение вопросов цензуры, самобытной национальной культуры, языковых традиций, сословных отношений, политики в области университетского образования, внешней политики. К представителям этого течения можно отнести и позднего Карамзина, когда им создается знаменитая «Записка о древней и новой России».

К представителям  русско-националистического консерватизма можно отнести графа Ростопчина, во взглядах которого преобладала националистическая составляющая, выражавшаяся в тотальной галлофобии. Все французское Ростопчин воспринимал как синоним либерального и даже революционного. Яркими представителями консервативного масонства являлись русские розенкрейцеры — Поздеев и Голенищев-Кутузов, которые, принадлежа к масонской внутренней церкви, в то же время признавали господствующее положение православной церкви, поскольку она являлась государственным институтом, поддерживающим на должном уровне общественную мораль. Они выступали за жесткий контроль за общественной жизнью и умонастроениями, проповедовали антиреволюционный и антилиберальный изоляционизм. Представителем националистических тенденций в консервативном масонстве являлся Рунич, который осуждал императора Петра Первого за разрушение русской национальности и считал, что Россия призвана преобразовать Европу, разложившуюся под воздействием рациональной философии, а в перспективе возродить все человечество.

Католический консерватизм, о котором здесь уже упоминали, характер для политической группировки, формировавшейся под влиянием проповеди иезуитов и французского консерватора Жозефа де Местра. У этого течения имелись общие  черты с русским церковным консерватизмом. Это, прежде всего неприятие просветительской идеологии и либерализма, требование введения конфессионального образования в противовес светскому. Но, с другой стороны, консерваторами католического толка самодержавная власть в России трактовалась как варварская, а отношение к православию было, по меньшей мере, недоброжелательным.

Во внешней политике идеи консерватизма проявились в создании системы Священного союза как антиреволюционного объединения европейских монархов. В ходе исторического развития ценностные установки консерватизма менялись от отстаивания узко дворянских интересов (этим занимался князь Щербатов) к идее союза монархии и дворянства (работа Карамзина), а затем к великодержавному национализму, нивелированию дворянских претензий и отставанию верности самодержавному государству (работы Погодина).

В целом консервативная идеология и практика в первой четверти 19 века были не столько продуманной государственной политикой, сколько достоянием отдельных лиц и кружков. Более подробно об этом будет сказано в энциклопедии консерватизма, которая готовится к изданию. В рамках теории официальной народности, видными представителями которой были Уваров, Погодин, Фишер, Устрялов, Шевырев и другие мыслители, ценностями консерватизма провозглашались идеалы православия, следование самодержавным принципам управления государством, признание православного единства монарха и народа. Наиболее четко это нашло свое отражение в знаменитой триаде «православие, самодержавие, народность». С точки зрения консерваторов, самодержавная монархия воплощала собой самобытный тип правления, отвечавший историческому своеобразию русского народа. С этим тезисом связано убеждение в необходимости решения всех возникающих проблем силами государственного аппарата посредством исходящих от верховной власти распоряжений.

Наряду с признанием различия исторических судеб России и Европы, представители теории официальной народности и этого направления отстаивали мысль о необходимости народного просвещения. Почему? Да потому что только просвещенное государство может быть по настоящему могущественным. Наконец, представители славянофильства – братья Аксаковы, Киреевские, Хомяков, Самарин и другие мыслители, признавали главенство православия, отстаивали идею своеобразного пути развития России, воспевая, а часто даже идеализируя допетровские времена и особый характер социально-нравственных отношений внутри общины. Однако славянофилам был свойствен скорее антиевропеизм, а не антилиберализм. Почему? Да потому что они признавали необходимость введения свободы слова, свободы печати, независимого и гласного суда, поддерживали принцип веротерпимости, выступали против петербургского бюрократизма за права личности и общества. Все знают, что Константин Николаевич Леонтьев ругал и критиковал славянофилов именно за  их либеральность. Приоритетное внимание славянофилы уделяли не государству, а развитию народных форм жизни.

В конце 50-х – начале 60-х годов XIX века в обществе получили распространение либеральные настроения. В правительственных кругах, в среде высшей аристократии были распространены либерально-конституционные идеи, и многие представители дворянства – Шувалов, князь Воронцов-Дашков и другие – склонялись к необходимости введения Конституции, которая носила бы ярко выраженный продворянский характер. А вот с начала польского восстания настроения резко поменялись, начинается процесс консолидации консервативных сил. Катков, Победоносцев и другие мыслители выступают против дальнейшего проведения либеральных реформ, критикуют власть справа за нерешительность, за слабость, за уступки. Наконец, формируется целая группа периодических изданий консервативной ориентации, которые потом сыграют значительную роль в пропаганде идеологии консерватизма. Это «Московские ведомости», «Гражданин»,  «Русский вестник», «Русское обозрение». Вот в условиях нарастания революционного движения, особенно в период террористической деятельности «Народной воли», в среде консерваторов под влиянием этой опасности наметилось стремление к объединению. В частности, для защиты персоны императора и монархии в целом, создается Священная дружина, добровольная охрана, намечается радикализация положения консерватизма от признания определенных различий в судьбах России и Европы, как это было у Погодина, к отстаиванию принципа различия культурно-исторических типов, лежащих в основе славянского и западноевропейского мира. (Например, в теории Данилевского). А также и противопоставление России и Европы путем проведения политики духовного и политического изоляционизма (Леонтьев). На базе славянофильства зародились и стали развиваться теории панславизма и почвенничества.

В правление Александра III многие положения консерватизма – идеи сословности, развитие национальных форм в области культуры и быта, и т.п. нашли воплощение в конкретной программе, которую у нас до сих пор по традиции называют контрреформами. Это, разумеется, деятельность Победоносцева, Пазухина, графа Толстого, Филиппова и других известных деятелей того периода. В конце 80-х, в 90-е годы XIX века происходит идейный рост консерватизма. Он наблюдался в трудах и публицистике Леонтьева, Победоносцева, Тихомирова, Астафьева, Говорухи-Отрока и других мыслителей, которые объединяются вокруг журнала «Русское обозрение» и газеты «Московские ведомости».

Видными представителями консервативно-богословских кругов становятся митрополит Филарет (Дроздов), епископы Игнатий (Брянчанинов), Феофан Затворник, Антоний (Храповицкий), старцы Козельской пустыни – Амвросий, Леонид, Макарий, которые оказывают влияние на духовное становление Киреевского, Хомякова, Гоголя, Леонтьева, Достоевского. Однако все-таки нужно заметить – православные мыслители в первую очередь  уделяли внимание богословской проблематике, а не политическим, тем более не социальным вопросам. В то же время наблюдается и стремление изложить консервативные взгляды в доступной, популярной для масс форме. Это характерно для Каткова, Грингмута, Меньшикова, Шарапова, Пасхалова.

По мере развития консервативной мысли ее идеологи вынуждены были упрощать свои концепции, делая их понятными для широких масс, а это, соответственно, не могло не вести к деформации и вульгаризации этих концепций. Почему? Да потому что идеи Тихомирова, Шарапова, Пасхалова и других мыслителей упрощались от уровня теоретических построений до уровня практики Пуришкевича, Дубровина и Маркова-второго.

Исследователи также выделяют особое направление – либеральный консерватизм: термин, который Петр Бернгардович Струве заимствовал из статьи князя Вяземского о Пушкине. Попытки реального сочетания двух линий: консервативной и либеральной, Струве связал с деятельностью Екатерины Второй, Мордвинова, князя Вяземского и с работами Чичерина. Именно в трудах Бориса Чичерина идеи либерального консерватизма обретают свое фундаментальное обоснование. К либеральным консерваторам также относят Анненкова, Грановского, Каверина, в более позднее время самого Струве, Франка, Бердяева и Булгакова.

Наконец, нужно сказать несколько слов о формировании русской консервативной геополитической школы. О ней сейчас когда вспоминают, в основном называют два имени – это Ламанский и Данилевский. Однако совершенно забытыми остаются Дусинский, Вандам, Карцов, Ухтомский, Сыромятников и другие основатели русской геополитики. Вот более подробно об этом в моей книге «Консервативные концепции переустройства России». Здесь целая глава посвящена русской геополитической школе. В начале ХХ века происходит организационное партийно-политическое объединение консервативных сил, возникают дворянские сословные, как Русская монархическая партия, Объединенное дворянство, и всесословные структуры. К всесословным относятся «Русское собрание», «Союз русского народа» и другие партии, союзы и организации.

Возникают и корпоративные объединения: «Союз русских рабочих», появляются новые консервативные органы печати: «Русское знамя», «Колокол», «Вече», «Земщина». Наблюдается переход консервативных организаций к массовой агитации и пропаганде. Ну, естественно, поскольку массовая агитация нацелена на широкие слои населения, то идеологическая база консерватизма снижается. Когда самый известный пример Тихомиров написал огромный труд «Монархическая государственность», никто этот труд читать не стал. И Тихомиров жаловался в письме Суворину, что, когда этот труд прочитают, уже и государственности монархической не останется. Далее, что делает священник Иоанн Восторгов? Делает адаптированный вариант этого труда в форме вопросов-ответов. Что такое монархия? Дальше цитата из Тихомирова. Почему монархия – лучшая форма правления? Опять цитата из Тихомирова. Ну, примерно так, как сейчас «Войну и мир» на 15 страницах пересказывают, так же Восторгов пересказал «Монархическую государственность». Но даже в таком варианте монархисты Тихомирова читать не хотели, что, кстати, его очень сильно уязвляло.

Реакцией на сепаратизм национальных окраин становится апелляция к русскому национализму под лозунгом «Россия для русских». Консерваторы призывают власть вернуться к принципам политики императора Александра III. Именно в этот период в начале ХХ века Александр III провозглашается неким идеалом. Это царь-националист, по Ковалевскому, или носитель идеала, по Тихомирову.

При всем своеобразии взглядов консервативных мыслителей, можно выделить ряд общих признаков, на мой взгляд, присущих консервативной системе ценностей. Это следующие признаки: провозглашение необходимости следования России по собственному пути национального развития, отличному от западного в политическом и духовно-нравственном отношении; связанная с этим критика либерализма, парламентаризма и социализма. Далее, это признание незыблемости самодержавной власти в России. Впрочем, такое признание допускало возможность проведения реформ в рамках существующей системы с целью укрепления монархической власти. Наконец, это наличие в консервативных концепциях религиозной, прежде всего, православной константы, обусловленной идеократическим взглядом на мир и сакрализацией явлений государственно-политической жизни. В этом плане разговор монархиста и атеиста, это все равно, что разговор землянина и марсианина, они друг друга никогда не поймут. Так как что для монархиста сакрально, для атеиста, в общем-то, не обладает какими-то сверхъестественными духовными ценностями.

И еще одним важным моментом было сохранение общественной иерархии, как основы самодержавной системы, сохранение единой и неделимой Российской империи. Это также предполагает учет специфики российской экономики и доминирования в ней аграрного сектора. Консерваторы в течение многих десятилетий пытались найти компромисс с происходившими в стране изменениями. Выступая за сохранение принципиально сущностных основ системы отношений, вместе с тем они пытались разработать и предложить целостную систему мер, позволявших, по их мнению, осуществить безболезненный переход к этим самым новым социально-экономическим отношениям без скачков, без потрясений, без революции. Но, не смотря на относительно стабильную эпоху Александра III, им так и не удается выработать единой программы. Здесь возможно сыграло свое значение то, о чем говорил Александр Гельевич Дугин, а именно – что каждый консерватор сам по себе уже имел собственную программу спасения России. Как-то блокироваться, вместе объединяться они не могли, а иногда просто и не хотели.

С другой стороны, русский консерватизм не оставался неизменным. Консерваторы проделали определенную эволюцию, предлагаемые ими пути решения социально-политических, национальных, религиозных проблем подразумевали не только «подмораживание» общества, не только «держать и не пущать» же они призывали, они призывали также и развивать общество, но под контролем власти. И в этом плане поразительное сочетание несовместимого являют нам, например, идеологи Всероссийского национального союза. Меньшиков и Ковалевский сочетали в своих работах либеральный подход  к экономическим вопросам и достаточно жесткий национализм. Авторы сборника «Ладо», который у нас благополучно забыли, – кстати, символом этого сборника стал трехглавый орел; почему трехглавый? да потому что одна голова орла смотрит на Восток, другая на Запад, а третья смотрит в Азию; вот, пожалуйста, геополитический символ уже сам по себе интересный. – Так вот, авторы этого сборника, благополучно у нас забытого, посвящали его нарождающейся русской национал-демократии, и, в общем-то, сборник имел для определенных кругов не меньшее значение, чем «Вехи» в свое время имели для либералов. Тихомиров предлагал программы решения рабочего вопроса, апеллируя к опыту европейской социал-демократии. Шарапов разрабатывал свои варианты церковно-приходской реформы. То есть, в общем-то, здравые идеи были, но, к сожалению, они так и остались не реализованными.

Диапазон русского консерватизма был необычайно широк. Он включал в себя и крайних охранителей, и либерал-консерваторов, и даже революционеров справа. Современными историками, например, выделяется консервативная составляющая народничества, кстати, Тихомиров, как вы помните, – это бывший лидер «Народной воли», ставший в последствии монархистом. Определенные консервативные элементы были присущи даже эсерам, а некоторые исследователи видят эти элементы в идеологии социал-демократов.

В общем-то, можно сделать следующий вывод: консервативный спектр русской политической жизни эволюционировал, он развивался, он жил, и в 1917-м году эта эволюция была насильственно прервана, когда она еще не закончилась. Но идеям не свойственно исчезать бесследно, они не пропадают после того, как их апологеты покинут политическую сцену. Идея засыпает или трансформируется, порой, кстати, весьма неожиданно, как это было у тех монархистов, которые впоследствии поддержали Сталина или европейских правых. Так это было у сменовеховцев и евразийцев. На мой взгляд, идеологии обозначаются в течении мысли, то есть, евразийцы, сменовеховцы или национал-большевики в русском зарубежье приняли эстафету славянофилов и консерваторов, они продолжили поиск третьего пути развития России. Правда, насколько это было успешно, опять-таки, вопрос, но в данном случае мы не занимаемся дискуссией. Я просто предложил вам краткую типологизацию, краткий очерк русского консерватизма от начала XIX века до 1917 года. Спасибо за внимание.