 Предлагаем вниманию читателей портала Центра консервативных
исследованй шестую главу монографии заведующего кафедрой социологии
международных отношений, профессора А.Г. Дугина «Геополитика постмодерна»
Постмодерн заставляет нас по-новому взглянуть на все – в том числе и на
международную политику. Еще вчера мы оперировали такими понятиями как
«прогресс», «государственный суверенитет», «логика истории»,
«поступательное развитие» и т.д. На заре XXI века мы видим, что
прогресс в одной области может легко сочетаться с регрессом в другой в
рамках одного и того же общества, что бывают государства без
суверенитета, а история, подчас, отклоняется от своего якобы очевидного
курса на 180 градусов. Приходится пересматривать почти все из того, что
вчера было очевидно. Поэтому вполне уместно задать вопрос: что будет
представлять из себя Россия в новом столетии? Будет ли она вообще? И
даже: а зачем она, собственно, нужна, и если нужно, то кому и в каком
качестве?
Россия изначально была чем-то наподобие империи. Она объединяла своей государственностью разные племена и народы, которые никогда так и не превратились в однородное гражданское население. С первых дней Рюрика и по настоящее время Русь – Россия – СССР – РФ сохраняла полиэтничность. Русский народ жил в своем государстве всегда вместе с другими народами. Мы так и не стали «нацией», т.е. однородным культурно-политическим, языковым, гражданским образованием. Это принцип всех империй – единое стратегическое пространство, интеграция поверху и этнокультурное разнообразие внизу.
Логика модерна заставляла нас осмыслять эту особенность так. – Империи соответствуют древнейшим формам традиционного общества. Распадаясь, они образуют государства-нации. В них этносы перемалываются в однородных граждан. Позже эти государства-нации освобождаются от сословий и религиозных институтов и становятся (резко или постепенно) буржуазными. Буржуазные государства постепенно переносят акцент с государственного принципа на общество. И, наконец, государство как таковое полностью растворяется в гражданском обществе – в «открытом обществе». Коммунисты и социалисты добавляли к этой схеме травматизм перехода от буржуазного к государства к социальному, т.е. революцию. Они очень спешили с переходом к открытому обществу и предрекали скорый распад буржуазной государственности. В последние десятилетия поправка на социализм была снята, и советский эксперимент был признан лишь тупиковым отклонением от магистрального курса.
Итак, следуя логике модерна, Россия как империя должна распасться на составляющие, превратиться в государство-нацию, утратить этническую самобытность, развить рассудочность, логистику и экономику, а потом то, что от нее останется, будет интегрировано в открытое общество «единого мира». Если рассматривать советскую эпоху как блу-ждание по кругу и новое издание империи, то получается, что нам надо пройти историю заново: после распада СССР построить на базе РФ государство-нацию, потом его модернизировать, сформировать из россиян «гражданское общество» и благополучно раствориться в общечеловеческой цивилизации. Такова логика модерна, и она для нас крайне непривлекательна: чтобы хоть как-то приблизиться к странам «богатого севера», нам надо начать и кончить, построить нечто небывалое (национальную государственность), и построить это только для того, чтобы затем как можно скорее растворить. А западные коллеги еще и по-смеиваются: ничего у вас, ребята, не получится, лучше и не пытайтесь. «Евразийские Балканы», по выражению Бжезинского, гигантские поля рас-пада – такими нас видят пессимисты и недоброжелатели. А оптимисты по-ощряют: скорее стройте Россию, чтобы потом ее еще скорее распылить на атомарные единицы «гражданского общества». Это пределы России в логике модерна, и ничего иного, увы, не остается. Чтобы выйти на иной путь, придется отбросить модерн как таковой. Это было бы вызывающе, если бы не постмодерн. Он-то и приходит нам на помощь.
Россия в оптике постмодерна совершенно не обязательно должна развиваться по строго определенным историческим траекториям. В некотором смысле, она свободна идти в любом направлении – и в будущее и в прошлое, или же вообще не идти никуда. Она может оставаться империей и вбирать в себя высокие технологии, может жить законами традиционного общества и внедрять демократические институты, может сочетать авторитаризм и свободу, этническую самобытность и системы Интернет. Постмодерн может выбирать иные пути – там, где их никогда не было, ведь основной закон этого стиля – «сочетание несочетаемого», тонкая ирония, дистанция прямого повторения. Че Гевара, рекламирующий мобильную связь, это постмодерн. В геополитическом смысле, постмодерном является Евразийский Союз как «глобальная контр-империя» (если использовать терминологию Бернетта – Парето).
Евразийский Союз – это изящный обход системы почти непреодолимых исторических препятствий, корректный отказ от участия в состязании. Не желая двигаться по предписанной логике, – тем более к непривлекательной цели, – Россия предложит в таком случае свою собственную логику. В ней – как и везде – миф будет сочетаться с рассудочностью, привычные методики расчета и анализа с креативным новаторством, учет реальностей с волевым произволом. Надо максимально верно использовать наш исторический шанс.
Россия еще не вступила по-настоящему в современность, она топта-лась в преддверии, грезила, прикидывалась, старалась, но продолжала стоять там, где и была – на своем неизменном евразийском месте. И расширяя пределы, Россия не менялась по существу – лишь простирая свою внутреннюю неуверенность, свою задумчивость, свою геополитическую вопросительность на народы и просторы, которые попадали в русскую зону. Мы отвечали на жесткие вызовы Запада, мимикрировали под его стандарты, но неизменно оставались сами собой.
Постмодерн открывает России уникальную возможность: мы можем ринуться в него, и встать впереди «цивилизованного европейского Запада», который, пыхтя, только-только добрался туда и выстроил Евросоюз. Мы же можем, опустив промежуточные этапы, сделать резкий и неожиданный бросок – причем в направлении, где трассы еще не проложены, ведутся строительные работы. Россия в невыгодном положении, если рассматривать историю как железнодорожное путешествие, но как внедорожник она имеет все шансы победы. Это не по правилам, но воля к победе важнее.
В начале прошлого века мы, кстати, поступили сходным образом: чтобы не тратить время на долгий и нужный путь муторного строительства капитализма, мы шагнули в коммунизм – переступив через формацию. В этом уже был элемент постмодерна. И в целом, это дало весомые плоды. Смысл проекта Евразийского Союза в том, чтобы повторить эксперимент на новом историческом витке. И ключ к этому в «демократической империи» - такой же демократичной как Евросоюз, но вместе с тем, такой же внимательной к сохранению геополитической субъектности и бережно относящейся к самобытности этносов, как Византия или эйкумена Чингизхана.
Постмодерн заморозил историческое время. Недаром Ф.Фукуяма провозгласил «конец истории», а француз Ж.Бодрийяр объявил о начале «пост-истории». Для них это результат триумфа и цивилизационной усталости одновременно. Для нас – приглашение к новым стратегиям и креативным прорывам. В империи тоже нет истории, она священна, а потому в некотором смысле вечна. Пространство в ней важнее времени.
Демократическая империя – это слияние противоположностей. В этом есть и холодный геополитический реализм взвешенной стратегической оценки постсоветского пространства, и романтизм континентальной воли; партнеры на Западе и на Востоке, и опора на собственный опыт; мобилизационный проект и снисходительность к тем – сугубо российским – особенностям, которые делают нас такими, какие мы есть. Чтобы стать «демократической империей», России надо просто сказать самой себе «да». Это будет самым постмодернистическим жестом, какой только можно придумать. Евразийство на этом пути – единственная надежда…
|
Семинары проф. А.Г. Дугина: весенний семестр 2011
Социология глобального общества
Тотальная свобода консерватизма
Внешнеполитическая стратегия России в XXI веке
Северный Кавказ: русский фактор (summary)
Перепись: время сверки терминов
Яд модернизации: манифест против модернизации
Тандем крепок как никогда / тандем разлетелся вдребезги 
Консервативный ответ модернизации
Владимир Добреньков: Университет как идеология
Теория хаоса и стратегическое мышление
Александр Дугин: Сорвать маску с Обамы
Глобальная безопасность: стратегия для России
Политическая система России: симулякры и альтернативы
Михаил Леонтьев: Вечные ценности консерватизма
МГУ - "последний бастион" русской гуманитарной науки
Мировосприятие и коммуникация в постмодернистской культуре
Студенты требуют эпистемы
